Рейтинг: G
Жанр: ангст
Категория: джен
Размер: мини
Пейринг: Лионель Савиньяк, Чарльз Давенпорт
Отказ от прав: все персонажи и мир принадлежат В. Камше.
Комментарий: написано по заявке на Хот-Фест "Лионель/Чарльз. Отряд Северной армии попадает под обвал и bla-bla-bla" Автор и гамма несколько разошлись во мнениях по поводу окончательной версии произведения, здесь - версия гаммы.
читать дальше
В этот раз не было ни кошмаров, ни предчувствий - одно только мерзкое ощущение грядущих неприятностей, соваться с которым к маршалу Давенпорт не решался. Савиньяк усмехнется презрительно и даст совет выспаться как следует. Армия пережила обвал почти без потерь, горы скоро останутся позади, а Хайнрих по-прежнему отстает от талигойской армии не меньше, чем на дневной переход. Отчего же так муторно?
Чарльз привычно закрыл глаза, в который раз пытаясь поймать за хвост ускользающую тревогу. Ему строго-настрого приказали докладывать о любой мелочи, но как объяснить свое состояние, Давенпорт не знал. В прошлый раз у него имелся хотя бы сон, а лезть с дурацкими "мне кажется, что мне кажется" - глупо, да и разговаривать с начальством не хотелось до дрожи. Вообще ничего не хотелось…
Что-то словно толкнуло в спину, и Давенпорт подчинился, заставив чалого свернуть на обочину дороги и пуская его рысью.
Несколько свитских обернулись, Савиньяк не пошевелился. Он всматривался вперёд, словно по головам считая марширующую впереди пехоту. Конница была дальше вместе с "фульгатами" - если не брать в расчет тех, кто прикрывал армию с тыла, пока маршал едет в арьергарде.
- Что у вас, Давенпорт? Снова дурные сны?
- Нет, мой маршал, я…
Нужно было что-то отвечать, и немедленно, но Чарльз застыл, так и не раскрыв рта. Что-то оживало вокруг, будто огромный, смертельно опасный зверь вздрогнул, просыпаясь от тысячелетнего сна. Стоит ему пошевельнуться...
- Мой маршал, опасность! Нужно двигаться вперед, как можно скорее.
Затанцевали под седоками кони, мелкие камешки разлетались из-под копыт, они хотели укрыться, они тоже чуяли зверя… Лионель натянул поводья, и Грато замер, раздувая тонкие ноздри.
- Предупредите Вайспферта… - начал было Савиньяк, взмахом руки посылая свиту вперед, но Чарльз уже чувствовал – поздно. Испуганно задрожала земля – зверь разминал лапы. Он проснулся, он уже…
- На землю!
Чарльз едва успел спешиться, как чалый встал на дыбы, вырвав поводья из неожиданно ослабевшей руки. Рядом Савиньяк шлепнул Грато по крупу, и мориск сорвался в кентер, догоняя товарища. Маршал и капитан бросились следом.
Тряхнуло, Чарльз споткнулся, едва не ухватившись за бегущего рядом Савиньяка. Горы заговорили – они жаловались друг другу на несправедливость мироздания, создавшего их неподвижными, на чужаков, потревоживших их покой. Они хотели избавиться от незваных гостей раз и навсегда, уничтожить их, как мельничный жернов перемалывает мешающее ему зерно…
Они бежали изо всех сил, но Чарльз все равно чувствовал себя мухой, завязшей в янтаре. Медленно, слишком медленно, они не успевают… уже не успели. Теперь впереди тоже смерть, нужно…
- Туда!
До нависающей над дорогой скалы – десяток шагов. Хотелось схватить Савиньяка за руку и потащить следом, но тот понял сам. Навстречу шли камни – катились, прыгали, подскакивая все выше, приходилось лавировать, едва удерживая равновесие на ходящей ходуном земле.
- Вправо! - скала приближалась, а вместе с ней и надежда, навстречу уже пахнуло холодом, когда свалившийся из ниоткуда камень раздробил Чарльзу плечо – руку прошила адская боль, сзади глухо вскрикнул Савиньяк, пришлось обернуться, и капитан едва успел подхватить заваливающегося на бок Лионеля. Камни и песок сыпались дождем, полностью закрывая обзор. В спину уперся какой-то куст, Чарльз едва не упал, но все-таки продрался сквозь упрямые ветки, таща на себе маршала.
Лионель выругался едва слышно: по крайней мере, он был жив, и это несказанно обрадовало Чарльза, он рванулся из последних сил, и кусты остались позади, равно как и песчаный дождь, теперь можно было позволить себе упасть на мелко дрожащий каменный пол и отдышаться.
Чарльз потер глаза, чтобы слезы вымыли из-под век мелкую пыль и песок, а когда открыл их, понял, что ослеп. Ослеп и оглох – вокруг было темно как в гробу и также тихо. Потом в темноте что-то зашевелилось, и Чарльз с облегчением разглядел белокурую шевелюру маршала, неведомо как успевшего отползти в сторону. Лионель сидел, облокотившись о стену и пытаясь развязать узел шейного платка.
- Вы ранены? – спросил Чарльз.
Савиньяк поморщился, словно услышал несусветную глупость.
- Ранами займемся потом. Если вы можете встать, лучше попробуйте поискать выход. Пока горы продолжают трястись, у нас есть шанс.
Вот же… Леворукий! Чарльз кое-как поднялся, взвыло притихшее было плечо. Насмешливый взгляд Лионеля следил за капитаном, пока он медленно, шаг за шагом обходил пещеру, ладонями ощупывая все еще дрожащие от недавнего возбуждения камни. Впрочем, они уже успокаивались. Зверь улегся поудобнее и снова заснул, не заметив чудом уцелевших людей в своей утробе, но на этом их везение закончилось. Стены на ощупь казались гладкими даже там, где на полу нашлись сломанные ветки и листья того самого куста. Свет пробивался из нескольких щелей в потолке, но ни в одну из них нельзя было просунуть даже палец.
- У вас есть вода?
Притороченная к поясу фляга уцелела, также как и шпага, а вот шляпа и кинжал остались под обвалом.
- Да.
- Уже что-то. Впрочем, как посмотреть…, - Лионель поморщился, прикладывая развязанный наконец платок к затылку. Чарльз увидел, что тонкий шелк мгновенно промок от крови, но предлагать помощь не стал. Маршал тем временем извлек из-за пазухи плоскую серебряную флягу и встряхнул. Вяло булькнуло. - Почти полная.
Это поможет нам продержаться пару лишних дней, уж не знаю, к счастью или нет.
Смочив платок, Лионель осторожно коснулся раны на голове и вновь поморщился.
- Что вы застыли, Давенпорт? Здесь достаточно светло, проверьте, нет ли у вас открытых ран, и промойте их.
- Но…
- Это вино, и его слишком мало, чтобы утолить жажду или согреться. Избавьте меня от удовольствия слушать, как вы бредите от воспаления.
Стиснув зубы – больше от злости, чем от боли – Чарльз осмотрел ноющее плечо. Рукав располосован, но, похоже, удар пришелся вскользь, ничего, кроме синяков, капитану Давенпорту не грозило. В отличие от маршала.
Лионель то ли отдыхал, закрыв глаза, то ли в самом деле потерял сознание. Изнутри поднималась злость: на себя, на маршала, на гаунау… Понес же их Леворукий этой тропой! Васпферту и охранявшим отход «фульгатам» наверняка пришел конец, бедняга Уилер зря нянчился со своими бочонками… впрочем, не зря. Их выпьют за упокой маршала Савиньяка, а с ним и всей армии.
Айхенвальд не справится. Ни Айхенвальд, ни Хейл, ни Фажетти – все они хороши на обычной войне, либо в уже начатом бою, но не в этих проклятых горах! Савиньяк завел армию в пасть к Леворукому и бросил на съедение «медведям», умудрившись попасть под обвал! Закатным тварям на смех!
Злость требовала выхода, но биться головой о стену – глупо, еще глупее высказывать свои претензии виновнику всех бед. Впрочем, не всех. Главной задачей офицера для особых поручений было чувствовать опасность, а он не рассказал о ней вовремя, мучаясь сомнениями как юная девица.
Чарльз снял камзол, скатал и сел на него. От пола веяло прямо-таки могильным холодом.
- Идите сюда, иначе замёрзнете, - потребовал Лионель. Он с трудом отлепился от стены, поворачиваясь к своему офицеру спиной. Волосы на затылке промокли и слиплись от крови.
Особого поручения не поступало, но если Савиньяк не в состоянии снять мундир, об этом никто и никогда не узнает.
- Дайте руку, - прошипел Савиньяк.
Холодная ладонь была скользкой от крови, и Давенпорт едва не выпустил её, когда маршал рывком поднялся на ноги. Глаза его были закрыты. Он быстро стащил мундир, аккуратно сложил и бросил на пол. Потом, закусив губу, сел - почти упал на него, так и не открывая глаз. Чарльз сел рядом и, набравшись храбрости, прислонился к неожиданно теплой спине. Савиньяк вздрогнул, но не отстранился - в конце концов, это была его идея. Вот пусть и терпит.
Чарльз сидел неподвижно, сколько мог, чувствуя, что стоит ему встать, маршал завалится на ледяные камни. А Лионель молчал, предоставив своему офицеру для особых поручений полную свободу действий. Это бесило. Окажись рядом какой-нибудь Манрик или даже Рокслей, капитан Давенпорт чувствовал бы себя спокойнее, чем с этой равнодушной ко всему скотиной.
Когда спина затекла до полной нечувствительности, Чарльз все же встал, развернув маршала к стене и подложив ему под спину свой мундир. Лионель что-то промычал, не открывая глаз, не разобрать – благодарность или ругательство.
Десять с половиной вдоль и семь поперек, в самом широком месте. Чарльз мерил тюрьму шагами, стараясь думать о чем-нибудь, не вызывающем злости. Не получалось. Вспоминался Ор-Гаролис, радостные лица генералов и адъютантов… Сколько из них вернется в Талиг?..
Первые несколько часов Чарльз прислушивался в отчаянной надежде: говорят, мориски отыскивают хозяев не хуже собак, Грато наверняка успел спастись… Надежда угасла вместе с солнцем. Танцующие в тонких лучиках пылинки окрасились в розовый цвет, а затем растворились в сумерках. Холодало.
Спать пришлось так же сидя спиной к спине, и Чарльза мучили кошмары. Возможно, они снова о чём-то предупреждали, не догадываясь, что толку в них теперь, как в дохлой кошке.
Утро не принесло облегчения. Лионель заговорил только однажды, поинтересовавшись у Чарльза, какой угол он бы выбрал для отправления естественных нужд, и снова воцарилась напряженная, давящая тишина. Десять с половиной шагов вдоль и семь поперек, в самом широком месте…
Представить, как и о чём можно говорить с маршалом, Чарльз не мог. Последние победы обсуждать не тянуло, потому что все успехи могли в любой момент отправиться под хвост к закатным тварям, если уже не отправились. Лионель не мог не думать об оставленной им армии, но понять что-то по усталому, в грязных разводах лицу было невозможно.
- Что вы на меня так смотрите, капитан? Проголодались?
Чарльз вздрогнул от неожиданности, казалось, этот голос он в последний раз слышал сотню лет назад. Но радости это не принесло, наоборот, подняло голову уснувшее было раздражение.
- Нет!
- Это хорошо, - одобрил непонятно что Лионель и вновь закрыл глаза.
Хотелось есть, и с каждым часом всё сильнее. В походе не раз случалось так, что офицеру для особых поручений некогда было даже перекусить, но когда весь день не слезаешь с седла, а голова кружится от приказов и рапортов – не до еды. Другое дело, если только и остается мерить шагами полутемную пещеру, прислушиваясь к дыханию маршала – жив ли? Впрочем, Лионель, судя по всему, давно пришел в себя, просто не снисходил до беседы с вынужденным сокамерником. Глаза его были полуприкрыты, грудь под белеющей в полутьме рубашкой мерно вздымалась. Возможно, он просто спал, человеку не может хватать трех часов сна, даже неутомимому маршалу нужно отдыхать…
Фляга с вином опустела к вечеру. Слизнув с горлышка последние капли, Лионель задумчиво сообщил:
- Голод трудно терпеть только в начале. Потом станет легче... немного.
Давенпорт не стал отвечать.
Желудок обиженно урчал, возмущаясь и требуя, а вместе с голодом пришел еще и холод. Вторую ночь Чарльз почти не спал, изо всех сил прижимаясь к спине Лионеля и едва не стуча зубами, и только когда взошло солнце, провалился в мутную дрему.
Проснулся капитан от жажды и слабости, язык едва ворочался в пересохшем рту. Первый глоток воды растворился в пересохшем горле, и Чарльз с трудом подавил желание выпить сразу половину всего запаса. Вместо этого он завинтил крышку и через плечо протянул флягу Лионелю.
- Благодарю, - спокойно ответил маршал.
Вот ведь… тварь закатная! Наверняка ведь давно проснулся, каким же долгим должно было показаться утро, но ведь в голову не пришло попросить! Даже сойди Давенпорт с ума, отказавшись делиться драгоценной влагой, Савиньяк останется спокойным как сам Леворукий.
- Надолго этого не хватит, - сказал между тем Лионель, взвешивая флягу на ладони. – Когда вода закончится, нам с вами останется не так уж долго.
«… если мы не сойдем с ума раньше» - мысленно добавил Чарльз, но вслух сказал другое.
- Вас будут искать.
- Возможно, - пожал плечами Лионель. – Впрочем, на вашем месте я бы не слишком на это надеялся, вряд ли Хайнрих даст нашей армии такую возможность, и еще более вряд ли кому-то придет в голову, что мы умудрились выжить.
- Без вас армии конец, - огрызнулся Чарльз. – Вы рискнули и проиграли.
- Человек не может предусмотреть всего, - голос Лионеля был привычно спокойным, но мышцы спины заметно напряглись. – Если бы вы внимательнее отнеслись к своим обязанностям, все могло сложиться иначе.
Чарльз мысленно треснул себе по голове и предпочел заткнуться. Не ему состязаться с маршалом в ядовитости, тут справится разве что Алва.
На этом разговор и закончился. От долгого сидения затекла спина, но вставать не хотелось, за ночь их убежище выстыло напрочь. Если так пойдет дальше, холод
убьет их раньше жажды и голода – ну да оно и к лучшему.
Чарльз успел припомнить по именам всех «фульгатов» и их лошадей, два раза прокрутить в голове бои у Ор-Гаролис и Альте-Вюнцель, вспомнить Марселя Валме, его святейшество Бонифация, Октавианскую ночь... Когда добрался до Лаик и в пещере начало темнеть, Лионель наконец соизволил пошевелиться.
- Встаньте и дайте мне руку.
Чарльз начал подниматься и едва не свалился обратно – казавшийся незыблемым каменный пол вдруг закружился, ускользая из-под ног, в глазах на мгновение потемнело. Пришлось замереть в полусогнутой позе, пока мир перестал кружиться, а танцующие в сумерках камни не заняли положенные им места.
Рука Лионеля была сильной и крепкой. Маршал рывком поднялся, на мгновение закусив губу, но тут же вернув на лицо привычное равнодушие. Оторвавшись от Чарльза, он двинулся в «нужник», ступая осторожно, словно по шаткой палубе корабля.
Чарльз с наслаждением разминал уставшие мышцы, чувствуя, как разбегается по жилам застоявшаяся кровь, согревая измученное холодом тело. Вернулся Лионель, в сумерках видно было, как лихорадочно блестят черные глаза. Следуя примеру Чарльза, маршал сделал несколько движений руками и вдруг начал заваливаться назад.
Чарльз от неожиданности промешкал и успел подхватить его уже у самого пола. Глаза Лионеля были закрыты, с губ срывалось хриплое дыхание. Помянув Леворукого, Чарльз кое-как обхватил начальство поперек груди и потащил к служившим постелью свернутым мундирам.
Савиньяка била дрожь. Пришлось накинуть ему на плечи собственный камзол, а потом, сев на другой, прижать Лионеля к себе. По крайней мере, так будет теплее. Обоим.
К тому моменту, когда Лионель очнулся, Чарльз уже готов был его добить. Все тело затекло от неподвижного сидения, спина выстыла, а маршал оказался на редкость тяжелым, придавив своего офицера для особых поручений не хуже каменной глыбы.
Кажется, рана на голове оказалась серьезнее, чем думалось обоим. Когда рассвело, Чарльз попытался рассмотреть черный от крови затылок, но засохшая корка мешала определить характер повреждения.
Чарльз уже не чувствовал ни спины, ни ног, когда Лионель слабо дёрнулся и, видимо сообразив, кто он и где, кое-как сел. Капитан тут же заставил его сделать хороший глоток воды, стараясь не думать, что будет, когда вода закончится. Что толку растягивать агонию?
- Подумать только, - прохрипел Лионель и закашлялся, – неужели вы перестали меня ненавидеть?
Вот ведь змея – не перестанет жалить даже на пороге Заката!
- Если вы сдохнете раньше меня, это будет неприятно, - огрызнулся Чарльз, кое-как выбираясь из-под начальства. – Помочь вам встать?
- Не нужно.
Лионель растянулся на ледяных камнях, закинув руки за голову. Ну и пожалуйста! Чарльз мерил шагами пещеру, злорадно топая погромче, пусть у этой закатной твари голова болит!
Упрямства Савиньяка хватило ненадолго, через некоторое время он сел, а затем поднялся, осторожно держась за стену. Чарльз на всякий случай наблюдал за ним краем глаза, но в этот раз помощь не понадобилась. Лионель немного прогулялся по пещере, щуря глаза от слабого света, и вернулся на прежнее место.
- У вас ничего не болит? - наконец спросил он.
- У меня всё болит, - признался Чарльз. Вопрос его насторожил, хотя он-то кажется, головой нигде не ударился.
К следующему утру, очнувшись от вязкой полудрёмы, он понял, почему маршал спрашивал. Заболели почки. Это было не самое страшное на фоне ноющих мышц, пересохшего горла и внутренностей, но радости отнюдь не прибавляло. Загустевшая от жажды кровь двигалась медленно, мешала думать, в затылке пульсировала слабая, но неотступная боль. Чарльз сделал глоток воды и привычно протянул флягу Лионелю. Тот поднёс её к губам, запрокинул голову, слабо сглотнул и вернул обратно. На горлышке блеснула капля. Последняя. Фляга была пуста.
- Вот теперь начинается самое интересное, - усмехнулся Лионель. – Я, пожалуй, протяну меньше вашего, но не обольщайтесь, наслаждаться одиночеством придется недолго.
Чарльзу захотелось его ударить. Но Лионеля уже ударило - камнем, так что и тут судьба всё предусмотрела... Капитан помянул Леворукого и всех его тварей, маршал ответил ему хриплым смешком.
Прошло несколько томительных, скучных часов, а потом Лионель снова потерял сознание. Чарльз устроил его голову у себя на коленях, из всех сил стараясь не завыть от отчаяния.
Лионель бредил, лёжа на руках у своего офицера для особых поручений, но вряд ли осознавал это.
Давенпорт поначалу честно прислушивался: Савиньяк отдавал бессвязные приказы, просил у кого-то прощения, звал брата, мать… постепенно его речь становилась все менее различимой, да и Чарльзу стало не до того: сердце бешено колотилось где-то в пересохшей гортани, опаляя её невыносимым жаром и вышибая из головы все мысли.
Пить хотелось нестерпимо, Чарльз уже готов был вгрызться в собственные запястья. Светлые волосы щекотали горло и подбородок, пахло пылью и едва заметно – полевыми травами.
"Я могу что-нибудь сделать?" – хрипло прошептал Лионель. От него исходило тепло, а по спине тянуло морозом из скальных недр.
- Ничего ты не можешь, - брякнул Чарльз. - Попали, как мыши в молоко...
В измученном мозгу вспыхнула картина: стакан, до краев полный парного молока, такого свежего и тёплого, а рядом - краюха хлеба, только из печи, сейчас бы вгрызться в хрустящую корочку, чувствуя, как она крошится, как...
Чарльз ущипнул себя за руку, и это немного отрезвило. Нет здесь ни воды, ни еды, только равнодушные ко всему, усталые камни...
- Всё в порядке, - прошептал Лионель. - Не уходи...
Жилка на бледном виске - прямо над ссадиной, была соблазнительно близко. Кровь течет медленно, но она жидкая, солоноватая на вкус, она наверняка поможет остудить этот нестерпимый жар…
Чарльз облизнул потрескавшиеся губы, язык был сухим и похожим на кусок холстины.
Не соображая, что делает, Чарльз коснулся губами виска маршала. Потом чуть отстранился и застыл, слушая, как отсчитывает секунды пульс. Прошла минута. Он подтянул Лионеля повыше, теперь перед глазами белела шея и несвежий, в засохшей крови, воротник. Бурые капли, высохшие, как и всё вокруг. Лионель скоро умрёт, и в его смерти не будет толку. Давенпорт почувствовал солёный вкус чужой кожи. Было противно и мерзко от осознания собственного сумасшествия, которое он то ли не мог, то ли не хотел контролировать.
- Давенпорт... Вы меня целуете?!
Наверное, при всём желании Савиньяк не мог бы подобрать более удачных слов. Чарльз поспешно отпрянул, отрицать было так же глупо, как и соглашаться, но "нет" рождало закономерный вопрос: а что он, в таком случае, делает?!
Вот так потеряешь сознание, а тебя съедят...
- Вас укусил нетопырь, пока я... спал? - поинтересовался Савиньяк, слабо дернув головой в сторону собеседника. На губах его застыла издевательская ухмылка, сейчас больше похожая на оскал.
- Простите, я, кажется, задремал.
Поверил ему Лионель или нет, капитан не понял. Этого... Леворукого вообще невозможно было понять. Чарльз осторожно сдвинул чужое тело с себя и встал, чтобы размяться. Перед глазами тут же заплясали тошнотворно-цветные круги, и, собравшись вернуться на своё место, Чарльз попросту забыл, где он и куда нужно идти...
Он очнулся, почувствовав тепло чьих-то рук на своих плечах. Озабоченное лицо Савиньяка в первый момент испугало, Чарльз рванулся в сторону и тут вспомнил, где он и что случилось.
- Вам стоило бы лучше контролировать себя, - равнодушно заметил Лионель. Словно и не он только что валялся в обмороке и бредил на руках у Чарльза. - День или два вы ещё протянете, попробуйте потренироваться.
- А вы?
Лионель поморщился, и Чарльз отвесил себе мысленную оплеуху. Ну вот кто за язык тянул?
- А я напоследок в полной мере оправдаю вашу ко мне неприязнь, дабы вы ни на секунду не усомнились в моей злодейской сущности.
Тут Чарльз окончательно проснулся, и ему стало по-настоящему дурно.
- Мой маршал!..
- Оставьте вашу радость при себе, - оборвал Лионель.
Чарльз сжал кулаки. Ему все равно! Только закатные твари смотрят на мир так равнодушно: будь то война, победа или смерть от жажды в ледяной пещере, что бы ни случилось, они не умеют сожалеть и бояться! Лионель откинулся назад, прислонившись к стене и как никогда напоминая мраморную статую. Хриплое дыхание с трудом вырывалось из пересохших губ.
- Не смейте умирать!
Блеснули в полутьме зубы.
- Ваша просьба на редкость своевременна, господин Давенпорт.
Хотелось кричать. Ругаться последними словами, трясти этого кошачьего сына за плечи. Кому нужно его хваленое спокойствие, когда впереди только смерть и ничего больше! Капитан Давенпорт никому не расскажет, что видел слабость своего маршала, но этот кошачий сын все равно не даст себе ни единой поблажки!
Давенпорт сжал виски - в голове стучал кузнечный молот, глухо отзывались в затылке ювелирные молоточки. Мерная, глухая дробь – гаунау наступают, пехота уже перестроилась для боя, Хейлу не успеть…
- Неужели вы так просто сдадитесь?
- А что вы предлагаете сделать, - полюбопытствовал Савиньяк, приподнимая бровь. – Петь и плясать или биться головой об стену? Вы увидели сон, в котором нашли выход? Или самого Леворукого, который обещал придти к нам на помощь? Что говорит ваше хваленое чутье?
Сил на обиду не осталось, и Чарльз на всякий случай прислушался к себе. Ни беспокойства, ни даже отчаяния, даже голод и боль вытеснены всепоглощающей жаждой. Чувства умерли от засухи, а следом за ними подыхало и тело.
Не дождавшись ответа, Лионель усмехнулся и закрыл глаза.
Во второй раз Чарльз очнулся на полу от боли, скрутившей затекшую руку, в почти непроглядных сумерках. Сердце дрогнуло и провалилось куда-то в пятки: вокруг царила глухая, настороженная тишина. Чарльз встал на четвереньки и пополз, оскальзываясь на камнях и едва понимая, что ладони содраны в кровь.
Лионель обнаружился неподалеку. Он был в сознании, широко открытые глаза смотрели в пространство, но вряд ли видели хоть что-то. Дыхание было тихим и почти незаметным, но оно было, и это наполнило душу Чарльза совершенно неуместной радостью. Пусть ехидничает, злится, только бы жил, только бы не остаться одному в этом ледяном Закате!
- Мой маршал! – собственный голос показался чужим и сиплым. - Вы меня слышите?
Нет ответа.
- Граф Савиньяк!
Слабо дернулась щека, дрогнули, опускаясь, веки…
- Лионель? - Чарльз склонился к самому лицу маршала, сухие, потрескавшиеся от жажды губы шевельнулись, но из них вырвался только слабый хрип.
- Что вы сказали? - собственный язык ворочался, как полудохлая гусеница. Чарльз ни за что не смог бы сейчас ответить, почему для него так важно услышать слова маршала Савиньяка, последние, потому что Лионель умирает. Скоро все закончится и для капитана Давенпорта, но сейчас это неважно… - Что, мой маршал?
Неожиданно сильная рука вцепилась в предплечье, и Чарльз вздрогнул от неожиданности.
- Дождь, - прошептал Лионель. - Слышите? Там, снаружи… дождь.
Странная гримаса исказила его лицо, кажется, это должно было означать улыбку.
Чарльз с надеждой прислушался – ватная тишина по-прежнему давила на плечи.
- Конечно, - нужно улыбнуться в ответ, пусть успокоится, - Настоящий ливень.
Какая разница запертым среди равнодушных камней пленникам, что творится снаружи. Дождь, солнце, армия гаунау… Чарльз, вслед за половиной Северной армии записал начальство в пособники Леворукого, но это не значит, что Лионель не умеет чувствовать и мечтать. Возможно, граф Савиньяк хотел умереть именно во время дождя?
- Врёте, - пробормотал Лионель. - Ничего вы не слышите, как всегда.
Хищные пальцы соскользнули с предплечья, и бессильная ладонь упала Чарльзу на колени.
- Маршал, - позвал он.- Лионель!
Пульс не прощупывался! Чарльз наклонился совсем близко к лицу, почти касаясь губами пересохших губ, надеясь уловить дыхание, хоть слабенькое, хоть какое-нибудь!.. Хотелось впиться в эти проклятые, сочащиеся кровью губы, пытаясь остановить ускользающую жизнь. Нужно было срочно разорвать рубашку, любой ценой запустить остановившееся сердце, молясь Создателю, Леворукому, закатным тварям…
- Да очнись же ты!
Белокурая голова безвольно моталась из стороны в сторону, пока Чарльз тряс маршала за плечи, бил по щекам… Поздно! Можно проломить головой стену, равнодушные камни не откликнутся. В них нет воды, нет жизни, как нет ее в теле бывшего маршала. Бывшего…
Кажется, он кричал. Отчаянно, безнадежно, в бессильной ярости молотя кулаками по полу, разбивая их в кровь и не чувствуя боли. Перед глазами плясали красно-черные круги, словно угли в догорающем пожаре, что-то внутри выло и корчилось в агонии, как угодивший в капкан раненый зверь. Когда горы вздрогнули и глухо зарычали в ответ, руки Чарльза подломились и подскочившая навстречу земля больно ударила в подбородок. Капитан Давенпорт вскочил, и новый толчок швырнул его на стену.
Зверь, тот самый, что запер их здесь, снова просыпался. Ему было тесно в этих горах, он хотел свободы, желая перекроить мир по своему вкусу. Чарльз теперь и сам был зверем – скалы вокруг послушно расступались, спеша убраться с пути грохочущей, страшной, неодолимой силы, неудержимо рвущейся из каменного плена…
Чарльз схватился за стену, кашляя, пытаясь прочистить горло от забившей его каменной пыли, ледяной и острой. По подбородку потекла щекочущая струйка крови, а скалы вдруг успокоились. Несколько камней несмело подкатились к ногам, будто щенки к налившей молока хозяйке. Сравнение пришло само собой, и Чарльз усмехнулся. Бывает же…
Камни так и остались лежать у самых ног, подкатилось ещё несколько, покрупнее, но они замерли в отдалении, будто боясь переступить невидимую черту.
Ударившая в лицо струя теплого воздуха в первый момент показалась бредом, но, подняв голову, Чарльз увидел небо – затянутое тучами, оно показалось восхитительно ярким и свежим. Расселины больше не было, остались только кучи камней, одну из которых Чарльз тут же бросился штурмовать, сбивая колени и локти.
Наверху в самом деле было тепло, гораздо теплее, чем в каменном мешке. Большая капля шлепнулась на лоб и потекла по носу, за ней вторая, третья… Хохоча, как безумный, Чарльз бросился обратно вниз. Маршал Савиньяк показался неожиданно легким, и через несколько минут они лежали рядом на теплых, влажных камнях, ловя губами восхитительно большие и чистые капли.
- Я же говорил дождь, - самодовольно и бесконечно устало прошептал Лионель. - А вы не поверили...
"Про дважды гада следопыта"(с)
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Категория: джен
Размер: мини
Пейринг: Лионель Савиньяк, Чарльз Давенпорт
Отказ от прав: все персонажи и мир принадлежат В. Камше.
Комментарий: написано по заявке на Хот-Фест "Лионель/Чарльз. Отряд Северной армии попадает под обвал и bla-bla-bla" Автор и гамма несколько разошлись во мнениях по поводу окончательной версии произведения, здесь - версия гаммы.
читать дальше
Жанр: ангст
Категория: джен
Размер: мини
Пейринг: Лионель Савиньяк, Чарльз Давенпорт
Отказ от прав: все персонажи и мир принадлежат В. Камше.
Комментарий: написано по заявке на Хот-Фест "Лионель/Чарльз. Отряд Северной армии попадает под обвал и bla-bla-bla" Автор и гамма несколько разошлись во мнениях по поводу окончательной версии произведения, здесь - версия гаммы.
читать дальше